Мирта предпочитала жить так, чтобы совестно ей не было. Вообще. Никогда. В принципе, это было не так уж и  сложно: требовалось лишь сознательно не делать того, чего её совесть не одобряет, а ежели таковое случается, ликвидировать последствия и вернуть баланс в надлежащее место. И, то ли ведьма была фантастически бессовестна – а такое мнение было не чуждо некоторым её знакомым – то ли поводов представлялось не так уж и много, но, по-настоящему стыдиться ей было нечего. Исключая, разумеется, тот_самый_случай_с_Клэр, жравший её изнутри уже больше месяца и не подающий надежд на избавление. Но с этим уже ничего нельзя было поделать, а бесконечное самоедство ещё никому на пользу не шло, так что Мирта про себя пообещала себе вернуть удвоившийся долг и попыталась заткнуть разоравшуюся совесть. Вышло не то что бы очень, но ведьма во всяком случае перестала распространять мрачную ауру на ближайшие тридцать футов и сократила это расстояние до границ своего личного пространства.
Впрочем, в её жизни существовал ещё один долг – не такой масштабный и возмутительный – но всё же требовавший внимания. Спешно меняя место жительства, Мирта едва ли озаботилась такими мелочами, как возвращение ключей хозяину квартиры или оплата оставшейся аренды. Её хватило только на то, чтобы прихватить с собой пару действительно нужных вещей из ведьминского арсенала, а всё остальное – запасы кошачьего корма, пары разномастных носков, детальки и ингредиенты, цветы с подоконника и даже все чёртовы человеческие документы – осталось в квартире. Времени хватало ещё на то, чтобы пару раз требовательно пнуть соседскую дверь носком ботинка, но Чарльза, как назло, где-то носило. Тогда Мирта подумала, что хорошо бы ему хватило догадливости разок-другой покормить кошек, а потом жизнь завертелась так быстро, что времени вспоминать о том, что её внезапное исчезновение может кого-то взволновать, совсем не было. А после того, как всё вокруг улеглось, и жизнь обрела новое, уже довольно ровное, русло, совесть угодливо напомнила, что, несмотря даже на необходимость прятаться, неплохо бы отправить стражу хоть какую-то весточку. И ехидненько добавила, что так поступают люди, которым не всё равно.
Подкошенная тем_самым_случаем, Мирта схватилась за голову и отправилась на поиски. Работа в Омеге имела свои приятные бонусы, и найти Чарльза Блэквуда оказалось не так уж и сложно. И, к вящему удивлению ведьмы, оказался он отнюдь не в Чикаго а в Нью-Йорке, и в связи с этим следовало, пожалуй, отправиться навестить Чака лично. Желательно, прихватив с собой извинения, поскольку очередь в немногочисленные, да ещё и стремительно редеющие ряды её хотя-бы-приятелей отнюдь не выстраивалась. И хватит с неё одного случая безответственного отношения к человеческим отношениям.
Теперь, подбираясь к нужному месту, Мирта уже предчувствовала на себе укоризненный взгляд стража с высоты его немалого роста. Всегда с ним так: она была старше, и во многом чувствовала себя именно так, но, хорьком глядя на Блэквуда откуда-то снизу, ощущала неведомую неловкость. Во всяком случае, ни воспитателям в детском доме, ни наставникам в ведьминской школе вызвать у Вациетис чувства стыда не удалось. Возможно, потому, что на их мнение, в отличие, от Чака, ведьме было глубоко… всё равно.
Мирта помялась у двери, разгладила ленточку на коробочке с кремовыми пирожными – Чак любил сладкое, и она возлагала на корзиночки большие надежды  – пару раз горестно вздохнула и нажала кнопку звонка. Количество Разговоров – именно так, с Большой Буквы – за последние полтора месяца и так значительно превысило обычную норму, а теперь, кажется, предстоял ещё один.

Ожидание и неизвестность, как известно, процесс куда более нервный, чем само событие, каким бы оно ни было – долгожданным ли и радостным, или пугающим неотвратимыми неприятностями. Оно неприятно сжималось узлом где-то в животе ведьмы, несмотря даже на то, что Чарльз вряд ли собирается её съесть. Впрочем, он ограничился тем, что едва не съездил девушке по носу, распахивая дверь – задумавшись, она подошла слишком близко.
Мирта невольно напряглась от прозвучавшей фамилии – она уже медленно начинала от неё отвыкать. Всё же, пора бросать привычку чуть что менять документы, так и раздвоение заработать недолго. Впрочем, из всех она, как ни странно, охотнее всего отождествляла с собой ту, что дал ей детский дом, вместе с полюбившимся именем, подаренным ангелом. Настоящая, родительская, и ими же данное имя – чересчур слащавое, по мнению Мирты – так и остались строками на бумажке и ассоциировались лишь с девочкой из вырезки в газете, но никак не с ней самой. Эта же неприятно царапнула слух прошлой жизнью, которая, впрочем, не спешила отпускать.
- Я переехала, - машинально ответила ведьма, глядя в пол, – хотя куда вернее было бы сказать «перепрыгнула» – и скомканно добавила, пытаясь объясниться с порога, - Так получи… Вернее, мне пришлось, пришлось уехать вот так, - ведьма сделала шаг внутрь квартиры и неловко потопталась в коридоре. Как оказалось, давать объяснения она была более чем не готова, но с чего-то же нужно было начать, а то получится как в тот_раз, - Я не могла остаться, - Мирта развела руками и тише продолжила, - И это не моя фамилия.
Называть её Миртой Ватц сейчас и вправду было бы очень неосмотрительно, даже если Тень не поставит себе цель непременно избавиться от сбежавшей девушки, но, если фамилия всплывёт, мало не покажется ни самой ведьме, ни тому, кто её упомянет.
В принципе, всё было именно так, как девушка и сказала – внезапный переезд был не менее скомкан, чем её сбивчивая речь. Изменения в жизни почему-то больше всего ощущались именно в этом – отсутствии рыбной вони в окно по утрам, требовательного мяуканья под ногами, шумного огня на газовой плитке, мешающих лезть на крышу цветов на подоконнике. Новое же жилище по метражу даже, наверное, было чуть больше предыдущего, но не отличалось ни привычной обжитостью, ни даже в какой-то мере присущей старой квартирке живописностью. Комната, вытянутая по горизонтали, единогласно была признана похожей на гроб, причем оформленный убеждённым минималистом с непреодолимой тягой к хай-теку. Всё блестело сталью и белизной до слёз в глазах и, несмотря на крайне небольшое количество мебели, на отсутствие пространства пожаловался даже Роджер, для которого полёт на Эверест зависел лишь от желания его левой ангельской пятки.
- Возьми пирожные, - Мирта протянула коробку с корзиночками Чаку. Наверное, следовало написать на ней хотя бы «Извини», чтобы было понятно, что ей совестно. Она наконец подняла глаза на стража и машинально ойкнула, на почти родном русском выразив удивление – Tvoju mat’! – и, осекшись, перешла на по-прежнему немного непривычный английский, - Куда ты дел бороду?!
Это прозвучало куда проще, чем роем назойливых ос вертевшееся в голове хрестоматийное «Нам надо поговорить» или, не приведи Велю-мате, «Я всё объясню».

вот я решила всё выложить сразу, чтобы не было, как тогда х)

- Ты похож на школьника, - буркнула Мирта, удивлённо смущаясь в ответ на ворошение собственных волос. Это был отголосок того тёплого ощущения, что ещё было в её жизни всего месяц назад, а теперь казалось бесконечно далёким. Настолько, что едва ли не забылось. Жжёные мосты прошлой жизни, казалось, не оставили шансов обернуться, но вот она, та потерянная… почти дружба? Было бы очень кстати: новыми знакомствами Мирта, как всегда, не желала обзаводиться, к хранителю ещё только привыкала, и ощущала себя невероятно одиноко. Подвешенной, словно персонаж с карты Таро, но всё же не повешенной – опасений за жизнь с каждым днём становилось всё же меньше, а вот отсутствие привычной работы в Тени отдавалось гулкой пустотой. И раз уж пока эту дыру не получилось заткнуть Роджером, то мимолётное проявление теплоты со стороны Чака явно может сойти за неплохую заплатку.
Ведьма непроизвольно улыбнулась уголками губ и прошла вслед за стражем на кухню. Устроилась за столом, подавив неловкие попытки помочь с чайником или чаем, нервно подёргала висящую на последнем издыхании заклёпку на рукаве куртки. Вопрос почти застал её врасплох – несмотря на то, что девушка накручивала себя, готовясь к Разговору, уже несколько часов и, казалось, прокрутила в голве все возможные ситуации. От слёзных объятий до драки.
- Плевать на документы. Чак, я скажу тебе правду. Я устала, - Мирта вздохнула, разглядывая незамысловатые узоры на стоящей рядом сахарнице, - Мне чертовски надоело плавать в этом дерьме, а ты… - ведьма, пересилив себя, подняла на него глаза, надеясь увидеть что-то, дающее надежду на благоприятный исход, - Ты решай для себя сам, что думать.
«Обо мне», - про себя добавила она. Кто бы мог подумать, сейчас Вациетис это казалось куда более важным, чем сложившаяся жизненная ситуация. Ни новая организация, где ещё никому нельзя было толком доверять, ни незнакомые стены новой комнаты не могли дать ей ощущения какой бы то ни было устойчивости. А Мирта хотела быть если не в том месте, что люди многозначительно называют Своим Домом, то хотя бы в гостях, где ей рады.
- Думаю, что тебе известно об организации под названием «Тень», - стараясь говорить ровно, начала ведьма. – Чикагский круг некромантов. – Какая теперь разница, что и кому она скажет? Всё равно, даже если Мирту Вациетис не ищут целенаправленно, то любой теневик или поддерживающий их омикроновец не преминет отправить её к праотцам – или к Хоуку, что, в принципе, равноценно. Так что, утечкой больше, утечкой меньше… Если найдут, вряд ли будут интересоваться, что и кому могло стать известно – «Тень» и так уже выползла на свет.
- Так вот, до недавнего времени, - Мирта на всякий случай выделила последние слова, как будто это могло что-то существенно изменить, - Я была непосредственным участником этой организации. – Она неотрывно, с вызовом смотрела в глаза Чарльза, без слов заявляя, что вне зависимости от его мнения, она ни о чём не жалеет и оправдываться не станет. Во всяком случае, на этот счёт. – До того, как наши… - ведьма замялась, подбирая слово. – мнения разошлись. Настолько, что лучше бы мне никогда не попадаться им на глаза. – Мирта непроизвольно потянулась к защитному кулону на шее, зажала в кулаке. - И вот я здесь, - многозначительно заявила девушка так, словно эти последние слова объясняли все те вопросы, которые, безусловно, у Чака возникнут. Она развела руками, выдавив из себя кислую ухмылку и внутренне напряглась. Последний разговор об этой стороне её жизни обернулся отнюдь не чаем с пирожными.

После определённых событий в голове у Мирты сформировался список правил общения в сложных ситуациях с людьми, которые ей небезразличны. И первый же пункт был выделен жирным шрифтом, подчёркнут красным и гласил:
- Не доставать нож.
И после, видимо, для лучшего запоминания и тех, из-за которых на вокзалах информацию повторяют дважды, повторялся ещё раз –
не доставать нож –
и сопровождался пояснением: Вообще не брать его с собой.
Далее шло длинное перечисление тех вещей, которые нормальному человеку известны с детства, а воспитанным ещё и принимаются во внимание.
- Не врать.
- Не орать.
- Не язвить.
И далее, до того момента, когда у Мирты заканчивались свидетельства собственного невежества и желание их перечислять для последующего избегания. В соответствующей компании, естественно – остальной мир, как обычно, церемоний не заслуживал.
В самом же конце сиротливо приютилась коротенькая приписка –
не оправдываться –
выглядевшая совсем уж жалко в свете того, что Мирта регулярно загоняла её всё дальше в угол сознания под эгидой того, что она, в общем-то, и не собиралась. Как не собиралась никогда, и искренне надеялась не дожить до того момента, когда это пришлось бы делать. Обычно соблюдать всё это получалось примерно так же, как все те правила, что в жизни ведьмы появлялись ранее: а именно с большими оговорками и ровно до того момента, как они пересекались с привычными и проверенными временем установками.
Пока же всё шло на удивление ровно, Мирта подсознательно ожидала чего-то более существенного, чем просто кивок, но Блэквуд, похоже, определил для себя приоритеты и ожидал продолжения. Вациетис на секунду расслабилась, устав сохранять напряжение – даже подсознательно подготовив себя к необходимости пустить всё на «будь, что будет», она всё равно внутренне была готова защищаться, если бы необходимость возникла. И если это не было первым доказательством того, что ни черта она не была готова вести подобные беседы, то небо могло обрушиться на голову Мирты немедленно. Но небо висело на своём привычном месте, а Чак совершенно справедливо требовал объяснений.
«Сейчас? Имеет в виду, что могла бы и раньше поделиться этой информацией?» Если так, она даже не могла однозначно определить для себя, прав страж в этом желании или нет. Сама когда-то была сатанински зла на Габриэля за то, что тот не открыл ей правды, но рациональной частью своего сознания понимала, что это было для её же блага, сколько бы ведьма оное благо не отрицала всем своим существом.
Что же, «раньше» теперь уже не получится, пусть будет хоть сейчас. И раз она уже начала говорить как есть, не прикрываясь деловыми аргументами, то теперь пойдёт – очень постарается – до конца, даже если придётся выдавливать из себя слова так, как бы это делала соковыжималка с берёзовым поленом.
- Потому, - Мирта неотрывно смотрел на стража, пытаясь не пропустить ни краешка эмоций на его лице, - я уже пре… потеряла, - слово «предала» малодушно отсиживалось где-то за зубами, застряло колючим комком в горле, не желая вылезать, - свою единственную подругу. – Теперь это определение выскользнуло легко, не отягощённое более обоюдными к чему-либо обязательствами. Кроме, разве что запоздалого осознания того, что та лёгкая, тёплая связь, поначалу казавшаяся лишь приятным бонусом к знакомству с интересной и симпатичной Мирте ведьмой занимала куда более высокую ступень в лестнице её жизненных ценностей.
- И хочу знать, чего ждать от тебя. – Быстро закончила ведьма. Получилось как-то не слишком удачно, чересчур поспешно, скомкано и настороженно. Что, впрочем, во многом оправдано: если уж Мирта умудрилась выкинуть такие коленца, каковых от самой себя не ожидала, то где уж ей довериться даже относительно привычному спокойствию Блэквуда. И вот здесь убеждения – слишком часто за последние пару месяцев – снова змеями связывались в шипящий узел. С одной стороны, хотелось сделать какие-то телодвижения в сторону возможности всё же в кои-то веки поверить, с другой – бросаться в это очертя голову представлялось уж совсем неразумным. Болтаться где-то посередине для привыкшей кидаться в крайности Мирты было порядком непривычно, и ведьма чувствовала себя инвалидом-колясочником, по собственной дурости влезшим на цирковой канат. 
- Лучше уж ты узнаешь об этом от меня. И сейчас. – А не получив орденскую ориентировку или прочитав на надгробии, - Хотя бы сейчас.