Габриэль знал, каково это – терять дорогих тебе людей. Но, к счастью или сожалению, не знал, что значит терять кровную родню. Свою мать-ведьму, не то бросившую его, не то погибшую, когда он был совсем еще младенцем, он не помнил. Ни сейчас, ни тогда, в свою человеческую бытность. Почти всю свою жизнь он был один – боялся привязывать к себе других, дабы не навлечь и на них непременно всплывшей бы правды о его Даре. Боялся не зря, потому что кончилось для Габриэля все весьма тривиально – на столбе. Правда, затем началось заново, но это уже совсем другая история.
Словом, Гейб мог себе очень смутно представить, что испытывала Клэр. Аластор не был любителем поговорить о себе или своей семьей, но внимательному наблюдателю, - коим Габриэль себя скромно считал, - не нужны были слова. Во всех репликах и поступках временного коллеги ангел читал одно: его семья ему дорога. По-видимому, семья отвечала ему тем же. Клэр была молода, - не только по ангельским меркам, но даже по человеческим, - и взвалить на себя тяжкий груз ответственности за целый клан было очень смелым, хоть и, по мнению Габриэля, отчасти рискованным поступком. С другой стороны, - иных решений сложившейся ситуации у Клэр не было. Сколько бы лет ей ни исполнилось, она была и остается наследницей клана, и она бы встала на место главы, просто вышло так, что это случилось рано, а не поздно. Возможно, будь рядом с ней хотя бы кто-нибудь из родителей, они бы оказали ей поддержку. Да нет, не «возможно», а абсолютно точно. И, может, яростное желание Клэр посодействовать Габриэлю в его поисках было всего лишь способом хоть косвенно, но ощутить присутствие отца. Ангел понимал это, и принял бы ее помощь, даже если бы она фактически не была ему нужна. Но повезло, карты легли так, что они оба могли получить своеобразную выгоду из совместной работы.
Без сопротивления отдав Клэр конверт, Габриэль наблюдал за ней с едва сдерживаемой улыбкой. Нахмурившись и сконцентрировавшись, юная Сэлисбури как никогда напоминала Аластора. Впрочем, упоминать это было бы, пожалуй, не особенно тактично. На предложение переместиться куда-нибудь в более удобное место, ангел ответил согласием. Действительно, переполненный, шумный вокзал вряд ли подходил для толковых переговоров, тем более, когда Клэр требовалась вся возможная концентрация внимания. К удивлению Габриэля, от мгновенного перемещения ведьма отказалась, и спустя некоторое время ангел обнаружил себя в чужой машине на пути к Миннеаполису. До города от Хейстигса ехать было от силы полчаса, и для Гейба это время было равносильно десятку секунд, но, по-видимому, Клэр угнетала повисшая в салоне «доджа» тишина.
Ее вопрос был прямо-таки не в бровь, а в глаз, и Габриэль растянул губы в полуулыбке, думая, как бы поизящней ответить. В конце концов, он решил, что нет ответа лучше правды.
- На момент смерти мне было… - ангел задумчиво потер висок, пытаясь вспомнить события вековой давности, - тридцать пять или тридцать четыре. А сколько фактически, на сегодняшний день, я, откровенно говоря, и не знаю. Перестал считать еще до встречи с Марией.
Более прямого намека Гейб дать не мог, и только надеялся, что его великовозрастность Клэр не испугает и не отвратит.
Машина остановилась еще на подъездах к городу, у речного побережья, и ангел, выбравшись из салона, придирчиво огляделся по старой привычке. Здесь не было безлюдно, но интуиция, которой Карстарк привык доверять, молчала, а, значит, причин для беспокойства не было.
- Есть какие-нибудь догадки, что это может быть? – спросил Габриэль, когда Клэр вышла из машины, кивая на конверт в ее руках. – Может быть, более усовершенствованная версия того чертежа, что Аластор отдал мне? Они вообще как-нибудь связаны?
На язык так и просилось еще с десяток вопросов, но Гейб с усилием заставил себя замолчать. В конце концов, из них двоих профессионалом здесь была Клэр, а потому ей решать, стоит ли строить догадки и домыслы, или лучше воздержаться от оных.
